Вопреки мнению наших читателей, письма которых источают в мой и, отчасти, в адрес Зеленухиной почти религиозные елей, амбру, мирру, опий и конопляное семя, я человек тугодумный и даже туповатый.
Так, например, несколько лет назад я скачал аудиозапись "Москва-Петушки" в исполнении автора, прослушал её, нашёл, что автор многое взял у меня, и стёр. Потом, через непродолжительное время, я снова скачал ту же самую запись, послушал её, нашёл, что автор украл у меня гораздо больше, чем мне показалось в первый раз, и снова стёр. Теперь, не в силах жить без этого произведения в исполнении автора, я снова скачал то же самое. Только на третий раз я начал подозревать, что ничего стирать мне не надо, потому что я всё равно буду это хотеть, хотя автор не просто своровал у меня всё, но сделал это задолго до меня, что обидно гораздо сильнее. Он обделил меня, он усложнил мою творческую дорогу. Теперь я вынужден внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на его след, чтобы не затоптать его своими второсортными ступнями.
Но не любить это произведение я не могу, так как его написал я - тот другой я, который, к сожалению, не я. Но и к счастью не я, потому что если бы это был я-я, то мало кто знал бы это удивительнейшее и ярчайшее произведение в русской литературе 20 века.
Так, например, несколько лет назад я скачал аудиозапись "Москва-Петушки" в исполнении автора, прослушал её, нашёл, что автор многое взял у меня, и стёр. Потом, через непродолжительное время, я снова скачал ту же самую запись, послушал её, нашёл, что автор украл у меня гораздо больше, чем мне показалось в первый раз, и снова стёр. Теперь, не в силах жить без этого произведения в исполнении автора, я снова скачал то же самое. Только на третий раз я начал подозревать, что ничего стирать мне не надо, потому что я всё равно буду это хотеть, хотя автор не просто своровал у меня всё, но сделал это задолго до меня, что обидно гораздо сильнее. Он обделил меня, он усложнил мою творческую дорогу. Теперь я вынужден внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на его след, чтобы не затоптать его своими второсортными ступнями.
Но не любить это произведение я не могу, так как его написал я - тот другой я, который, к сожалению, не я. Но и к счастью не я, потому что если бы это был я-я, то мало кто знал бы это удивительнейшее и ярчайшее произведение в русской литературе 20 века.