Так, например, несколько лет назад я скачал аудиозапись "Москва-Петушки" в исполнении автора, прослушал её, нашёл, что автор многое взял у меня, и стёр. Потом, через непродолжительное время, я снова скачал ту же самую запись, послушал её, нашёл, что автор украл у меня гораздо больше, чем мне показалось в первый раз, и снова стёр. Теперь, не в силах жить без этого произведения в исполнении автора, я снова скачал то же самое. Только на третий раз я начал подозревать, что ничего стирать мне не надо, потому что я всё равно буду это хотеть, хотя автор не просто своровал у меня всё, но сделал это задолго до меня, что обидно гораздо сильнее. Он обделил меня, он усложнил мою творческую дорогу. Теперь я вынужден внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на его след, чтобы не затоптать его своими второсортными ступнями.
Но не любить это произведение я не могу, так как его написал я - тот другой я, который, к сожалению, не я. Но и к счастью не я, потому что если бы это был я-я, то мало кто знал бы это удивительнейшее и ярчайшее произведение в русской литературе 20 века.
Леонид Виноградов: Известно, что Венедикт Ерофеев критически относился к Православию, хотя тогда ни на какое государственное православие даже намека не было, но тем не менее, он предпочел католичество. Почему?
ОтветитьУдалитьОльга Седакова: Он знал историю. Ему не нравилась византийская симфония церкви и власти (а в послепетровское время — подчинение церкви земной власти). Между прочим, то же отношение было у Бродского. Мне пришлось от него слышать, что когда он хотел креститься, он отверг Православие именно за то, что это Церковь, не свободная от государства.
Другая сторона веничкиной католикофилии — католицизм для него был воплощением мировой культуры. Он, меломан, слушал на латыни «Реквием», Stabat Mater, Kyrie… Латынь он обожал не только как язык культуры, но и как язык христианства. Концертной православной музыки такого рода не было.
И с третьей стороны — в это время в его кругу появились неофиты. И там были свои проблемы: страшная стилизация, что-то очень неискреннее и неприятное, что его отталкивало. Люди впадали в «священную дурь», начинали обличать за недостаточно правильную духовность Пушкина, Достоевского и всех окружающих. У некоторых это неофитское поведение перешло с годами в нормальную церковность, а некоторые просто отошли от Церкви.
Про своих знакомых, которые так аврально оправославились, он говорил: «Они сели на трамвай и думают, что этот трамвай их довезет, а я хочу своими ногами». Ему вообще не нравилось, чтобы брали какие-то готовые, не лично выстраданные правила.
К католичеству у него почему-то не было претензий (вроде инквизиции и т.п.). Наверное, это его не так трогало.
И наконец, его друг Владимир Муравьев http://stengazeta.net/?p=10006527, чье мнение он очень почитал, был католиком.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы он на самом деле стал практикующим католиком. Не знаю, бывал ли он вообще после крещения на католических службах.
Спасибо.
Удалить