Что такое романтика, о которой пишут в газетах?

 

Лыко моё будет, конечно, не в строку, но сказать стоит.

Война, которой безумная Россия искалечила не только судьбы множества людей, но и свою собственную, выявила малоприятную деталь, касающуюся творчества. Если раньше великое количество бездарных произведений, остававшихся бездарными в рамках стихи.ру или проза.ру, не так бросалось в глаза, то сейчас, когда так называемая гражданская поэзия получила легитимность своей конъюнктурностью, явление стало слишком очевидным. Стихи о войне, вне зависимости от их качества, издаются, тиражируются, читаются, при этом они являются даже не поэзией, а рефлексией на события, часто лишённой просто стихотворной формы, не говоря уже о том, что отличает рифму от поэзии.

Лопотания безумной старухи

Несколько секунд я посмотрел  выступление этого vil scélérat. Что он там говорит - это пусть те разбираются, кому деньги платят и молоко выдают за вредность. Я ж увидел, что хотел, и успокоился. И психика пострадать не успела.

Однако кое-что кольнуло. Почему я уже некоторое время воспринимаю этого жалкого старика как безумную старуху, непременно деревенскую? Не потому ли, что я шовинистическая свинья и цербер патриархальной старины? Самое просто объяснение именно такое.

Но нет, тут дело в другом. В лице Путина очень мало мужского. Ботокс ли это, возраст ли это, или болезнь Жириновского? Уж точно не возраст. Хорошие люди с возрастом становятся только красивее, не теряя отличительных черт своего пола. В Путине этого нет. Он просто обесцветился, истёрся, как обмылок. Его бабье лицо в совокупности с не самым мужским тембром голоса, невольно заставляет представлять вещи странноватые. Кокошники, сарафаны с петухами, лапоточки... Много лапоточков... Лоточки лапоточков... 

Нет, к чёрту лапоточки!

Как всегда, у этого человека одна и та же шарманка в голове. В последнее время, по крайней мере. Словно бы он старая бабка, которая ничего делать уже не может, поэтому все уходят в поле работать, а её не берут. Потом возвращаются, а дома бочка с водой опрокинута, в квашне мусор, подушки в печь засунуты, бычий пузырь с окон основательно поеден. Все смотрят на бабушку. Бабушка начинает оправдываться. Приходил бес, у него уд до небес, набедокурил и нагадил, на меня рога свои наставил, лишил бабьей чести с подушками вместе. И смотрит на всех. И никто ей ничего не говорит, потому что незачем. И никто её не трогает из уважения к старости. Но все ждут, когда она уже умрёт, потому что безумна старуха, ясно это. А она видит, что все молчат и начинает указания давать: ты бочку подними, ты квашню свиньям дай, ты полы помой, ты наволочки постирай.

И этот мужчина из бункера лепечет что-то, оправдывается в который раз, бредит какими-то достижениями и в 23-й раз намеревается сделать с Россией нечто волшебное, не лишая её подушек, но смотрится это как бред безумной старухи в мужском костюме. Зрелище противное, но в некоторой степени уже и жалкое.

Годовщина

Сегодня исполнился год, как умер Александр Сергеевич Щербаков, с которым меня свела судьба. Пережив инсульт, он сохранял ясность мысли, работал по изданию произведений своей жены Галины Николаевны и вообще был странным и прекрасным человеком в нашей страшной и уродливой реальности. Как мало с кем другим мне нравилось беседовать с ним, узнавать что-то новое из его профессии, хотя и было это не так часто, как мне бы хотелось. Удивительно здравомыслящий, не обозлённый, оставшийся человеком.

 Бутылку виски, которую я припас для него и никак не мог вручить из-за пандемии, пришлось выпить самому. Жаль, что таких людей очень мало. От этого становится одиноко.

 

Мы наш, мы новый мир отменим!

Всё можно оправдать, даже глупость, даже сосиски по 15 рублей за килограмм. Чего уж там, при особом желании можно оправдать даже "нежной руки прикасание грубое в час, когда нужно работать идти". Но давайте всё же задумаемся,  какой смысл в отмене русской культуры, если культура эта русским не принадлежит? Это к ней можно принадлежать или являться её носителем, но как можно представить, что она принадлежит, словно это какой-то бутерброд с килечными глазами?

Не Пушкин же с Лермонтовым указуют русским гадить в подъездах и повторять заповеди национал-социалистов. Русские вообще что-либо делают ни почему, а просто по стечению хаотических обстоятельств, велениями простой и страдающей души. Невозможно же понять человека, который думает, что Руслан - это русский витязь в ватной шкуре, а Черномор - укрофашист, поэтому всё правильно, так держать. Это душевное, это лечится, но не отменой лекарства.

Напротив, эту культуру нужно перехватить из ослабевших рук духовно воспрянувших россиян, отнять её у них, потому что незачем она им. Отнять и кормить, как слабого котёнка, а русские пусть живут среди своей дегенеративной массовой псевдокультуры, пусть варятся в ней. И не надо это трогать. Не надо тратить деньги на оппозицию. Давно кончилось время, когда можно было что-то решить оппозицией. Дайте человеку умереть, не надо этих припарок и нарзану.

А культура в данный момент - точно то же глобальное явление, которое уже не зависит от географии, и она уж точно не виновата ни в каких войнах, ни в каких смертях, ни даже в самой маленькой беде или трудности. Глупость это - ваша отмена, самая настоящая, хотя и понятная, глупость. А глупость - это именно то, из-за чего всё и случается.

Мистическая прогулка

В аллее тучи плавали,

Сентябрь струился вниз,

И фонари двуглавые

Лениво разожглись.

Я шёл, опившись тучами,

Я плыл, как старый кит,

Ботинки наилучшие

Пищали от обид.

Как тушь стекала стылая,

Усталая вода

И обнажала старое

Родное «никогда».

Я был потешным мальчиком,

Я видел чудо-сны,

Носился глупым зайчиком

Меж струями весны.

Простыми теми чувствами

Мне память обожгло,

Под фонарями тусклыми

Мне сделалось светло,

И я исчез как грустное

Чернильное пятно,

Степенное и грузное,

Как кит усталый. Но

Таинственной фигурою

Плыл зонт, водой бубня,

И шли ботинки хмурые,

Оставшись без меня,

И ветви клёнов пламенных

Роняли в воду лист,

И в тротуарах каменных

Плескался рыбой лис. 

Eternally Yours

Симфонический альбом "Alphaville" под названием "Eternally Yours" вышел в прошлом году, но я не смог его послушать так, как он того заслуживает.
Всё же Мариан Голд умеет озадачивать время от времени. Или лучше сказать всегда. Ведь практически каждый альбом группы становится чем-то другим, чем было прежде. И это замечательно. Каждый раз происходит ломка восприятия, работа мысли, отказ от стереотипа, чего нет в популярных коллективах, шлёпающих из года в год одно и тоже.

Толстоеденье

Самое удивительное в Толстом не то, каким образом ему удалось создать такие масштабные и, если можно так сказать, интегрированные в реальность и в мировую культуру произведения, а то, что он стал толстовцем, опрощенцем и вероучителем. Совершенно понятно, почему он не удовлетворился предлагаемой моделью религиозности. Совершенно понятно его отношение к неидеальности мира. Всё это опрощение более всего похоже на эскапизм, особенно понятный в наше время, когда массовый идиотизм вышел за все рамки приличия. Но Толстой бежал от того, что сделало его Толстым - от цивилизации и, соответственно, от культуры, как следствия цивилизации. Очевидно, что нельзя стать толстовцем и остаться при этом культурным человеком, не нарушая логики своего поступка. 

Т-тревожный рассказ о дружбе

Эттель ткала, когда в ставень тихо постучали.
- Кто т-там? - с тревогой спросила Эттель. - Эт-то ты, Утта?
- Да, эт-то я - Утта, - отвечала Утта, но это была совсем не Утта.
Эттель встала и открыла дверь Утте. За порогом была темнота. Только темнота и томительное ожидание. И немного лежащей у ступеней Утты, одно только раздувшееся туловище, но в свете лампочки из прихожей было видно, что Утты в этом теле уже давно нет.