Т-тревожный рассказ о дружбе

Эттель ткала, когда в ставень тихо постучали.
- Кто т-там? - с тревогой спросила Эттель. - Эт-то ты, Утта?
- Да, эт-то я - Утта, - отвечала Утта, но это была совсем не Утта.
Эттель встала и открыла дверь Утте. За порогом была темнота. Только темнота и томительное ожидание. И немного лежащей у ступеней Утты, одно только раздувшееся туловище, но в свете лампочки из прихожей было видно, что Утты в этом теле уже давно нет.
- Как ст-транно, - удивилась Эттель, - эт-то не Утта стучала в мою ставню, эт-то кто-то другой стучал. Пожалуй, я не стану стоять на пороге, а прит-творю дверь.
Эттель немного подумала и добавила в темноту:
- Прит-творю изнутри. Не снаружи. Снаружи темно.
И притворила. Внутри дома было светло и спокойно, но снаружи дома было тихо, но тревожно. Это побудило Эттель ещё немного подумать и сказать:
- Я прит-творила дверь изнутри, а теперь запру её на щеколду.
Она так и поступила, закрыв дверь на щеколду. А потом, чтобы изгнать тревогу из своего девичьего сердца, снова закрыла дверь на щеколду. И снова повторила, стуча железом о железо. От этого стука сердце успокоилось. Тревога ушла из девичьего сердца. Когда железо стучит о железо, тревоге нет места в девичьем сердце. Только покой. Только полотно, которое нужно доткать, живёт в девичьем сердце поздним вечером.
Ушла тревога, но Утта не ушла. Или тот, кто был Уттой и стучал в ставень. Он был там - вместе с темнотой.
- Эттель, эт-то ты? - спросила Утта.
- Повтори, пожалуйста, Ут-та, - ответила Эттель. Я не расслышала: мой ткацкий станок ст-тучит, мои нити шуршат, мой челнок бегает как маленькая пищащая мышка. Т-только моё девичье сердце тихо, пот-тому что оно слышало стук щеколды.
- Что ткёшь ты, Эттель? - спросила Утта из темноты.
- А, эт-то ты, Утта! - обрадовалась Эттель. - Я тку тебе саван, пот-тому что я т-твоя лучшая подруга.
- Что ты делаешь, Эттель? Почему ты так думаешь, что мне нужен твой саван? - спросила Утта мужским голосом.
Эттель улыбнулась. Всегда Утта была умнее и красивее, но прошли те времена. Теперь Утта была дурна и глупа, и лежала у ступеней крыльца.
- Ты не догадалась, Ут-та? Ха-ха-ха! Пот-тому что ты лежишь у ступеней крыльца. Пот-тому что у тебя очень плохой цвет кожи и запах. И пот-тому, что кто-то от-трезал твою голову вместе с причёской. Я накрою твоё тело тканью, чтобы твоё сердце успокоилось. Я твоя лучшая подруга. Я - Эттель!
Маленькое девичье счастье - пережить свою лучшую умную подругу - согрело душу Эттель. Теперь Эттель стала великодушна. Так великодушна, что чуть было не проглядела заканчивающиеся нити. Тихо встала, насадила на шпеньки новые катушки, связала концы нитей.
- Эттель, - снова спросила снаружи Утта мужским голосом, а как ты думаешь, если у меня нет головы, то как я с тобой говорю?
- Я помню эту шут-тку, Утта! - засмеялась Эттель. - Ты говорила: "Как может Эттель говорить, если у неё нет головы?" Все смеялись, и я т-тоже смеялась, твоя лучшая подруга. Ты была такая весёлая, Утта, когда была жива. Такая живая.
Эттель села за станок и добавила, подумав в очередной раз за вечер:
- Ты и сейчас не пот-теряла чувст-тво юмора, молодец.
Кто-то прилип к окну, но Эттель не повернулась. Сердце было спокойно, только стучал станок.
- Эттель, но ты хоть понимаешь, что если у меня нет головы, то я мертва и говорить с тобой не могу? - нетерпеливо спросила Утта уже девичьим голосом.
- А сердце всё равно верит, - ответила Эттель. - Я же лучшая подруга.
За окном зашушукались.
- Эт-то бесполезно, я ухожу, - сказал Амьен мужским голосом. - Теперь она навсегда будет думать, что ты мерт-тва.
- Подожди, Амьен. Спросим ещё, - предложила Утта.
- Даже когда увидит тебя живой и с головой на плечах, то и тогда будет думать, что ты мерт-тва. Я хорошо разобрался в ней. Не хочу больше в этом участвовать.
Амьен подобрал резиновую куклу в платье Утты и пошёл к своему велосипеду.

---

2017