Духота

- Душно-с, - устало выдохнула Вера Павловна, прильнув к открытому окну и помахивая возле уха плотной шторой. - Отчего это такая духота, Александр Петрович? Вы не знаете?
Александр Петрович вынул часы, открыл крышку и убедился, что гостить ему у Веры Павловны ещё семь с половиной минут, а потом можно ехать за город и веселиться. Отчего духота - этого он не знал. Да, ему было душно в этом чопорном гостевом костюме, но о причинах этого он не задумывался, так как никакого смысла в том не видел.
- Вы полагаете, это от солнца? - страдальчески спросила Вера Павловна.
- Вполне вероятно, - буркнул Александр Петрович.
- Вы правда так считаете? То есть оно посылает нам свои лучи, и нам делается душно от них?
- Не стоит исключать.
- Фу, мне кажется это несправедливым. Солнце неправо. По моему мнению, нужно соизмерять силу своих лучей, чтобы мы не мучились от духоты вот так - жестоко. Наська! Наська! Принеси воды с ледника! Эта уже тёплая!

- Это солнце. Оно не может соизмерять, - снова буркнул Александр Петрович.
- Вы хотите сказать...
- Солнце либо светит, либо не светит. Оно не соизмеряет, оно не может быть право или неправо.
Александр Петрович позволил себе ухмыльнуться, предполагая, что сидеть осталось минуты четыре, не больше.
- Чему вы улыбаетесь? - удивилась Вера Павловна, заметив его ухмылку. - Вы пошутили? Сами же знаете, что в одни дни солнце скорее светит, чем греет, а в другие, как сегодня, оно и греет изрядно. Следовательно, оно соизмеряет. Следовательно же, что оно может быть и право, и неправо. Я, может быть, не понимаю этого умом, я всё-таки женщина,.. - Вера Павловна повернулась к гостю и положила руку на свою тонкую талию, демонстрируя женщину, но не увидела никакой реакции ни на женщину, ни на кокетство, - но я чувствую свою правоту буквально кожей.
- Солнце! Это всего лишь солнце!
Александр Петрович с чего-то вдруг начал сердиться. Мы припишем это исключительно жаре, а не пылкости его натуры, затянутой в гостевой костюм, практически полностью не пропускавший никакой воздух - ни прохладный снаружи, ни горячий изнутри.
- Вера Павловна, прекратите очеловечивать неодушевлённые предметы!
- Что вы имеете в виду? Я о вас очень хорошего мнения, вы очень милый человек...
- Я говорю о солнце!
- Вы говорите о солнце?
- О нём, Вера Павловна! Солнце просто светит, оно - предмет! Оно никаково, и только обстоятельства делают его жарким или умеренным!
- Но вы кричите! - порозовела Вера Павловна, что мы припишем исключительно жаре и сопутствующей ей духоте.
- А если на небе случаются облака, - продолжал выкрикивать Александр Петрович, - то солнце не светит и не греет вообще! Вернее, в вашем, Вера Павловна, понимании оно прекращает быть, а на самом деле мы его просто не видим!
- Вы хотите сказать, что я ничего не понимаю в солнце?
- Только то, что вы в нём заблуждаетесь!
Александр Петрович поднялся из кресла и слегка поклонился Вере Павловне, давая понять, что дела ждут его и визит закончен.
Вера Павловна махнула ему шторой и проводила взглядом, отмечая мокрое пятно на спине гостя. "Он вспотел, мой бедняжка. Сидел и потел ради меня, терпеливо и мужественно," - с умилением подумала она, но не решилась представить эту могучую потную спину в ситуации более интимной, как делала обычно. Слишком уж горяча была его спина для такого душного дня. Даже в мыслях.