Часть народа

Уверен, что многие из вас находятся в плену заблуждений, полагая что мы - прославленные и успешные банкиры-золотопромышленники - перекладываем заботу о бытовой стороне собственной жизни на чахлые плечи специальных людей, которых называем слугами, лакеями и прислужниками. Действительно, неопытные банкиры и начинающие золотопромышленники частенько гнушаются чистишь плоды картофеля и выгребную яму, но стараются чванливо демонстрировать свою успешность: сорят деньгами, нанимая на них прислужников, лакеев и женщин. Знайте, что это детская болезнь. Я не знаю ни одного крупного предпринимателя, который бы отказался взять в руку лопату и опустошить ею свою излюбленную выгребную яму, чтобы заслужить благодарную улыбку своей старой и некрасивой жены.

Вот и я сегодня отложил все неотложные дела и, обрядившись в нелепый костюм обычного человека, не причастного к делам банкирства и промысла золота, отправился в обычный магазин, где, как мне доводилось слышать, многие люди балуют себя экстравагантными покупками кильки в томате и элитных пельменей за 15 рублей килограмм.

Сперва я хотел пойти в привычный мне магазин для финансовых воротил и копателей полезных ископаемых. Там, знаете ли, и килька в томате называется не так, и пельмени несколько другие. Маленькая баночка севрюжины в томате там стоит сто миллионов рублей! А один элитный пельмень из золочёного теста и начинённый бриллиантом, умащённым чесноком и другими благовониями, может стоить две-три деревни вместе с жителями и участковым.

Но я пошёл в "Магнит", так как именно к нему вела широкая тропа, выбитая в асфальте стоптанными ботинками простых людей. "Нельзя отрываться от народа, даже если он ест кильку и стаптывает свою обувь", - подумал я, стараясь припомнить, что из себя представляет килька и чем она отличается от ботинок. Но не мог. Почему-то в голове постоянно возникал образ пары прекрасной итальянской обуви, в которой сидели севрюга и сёмга, соря деньгами и золотыми самородками размером с элитный пельмень, начинённый бриллиантом величиной с голову простого человека - клиента "Магнита".

Я подошёл к отделу овощей, посмотрел на картошку, которая лежала почему-то вперемешку с землёй, в которой она, по всей видимости, произрастала, и взял одну, чтобы купить её и почувствовать единение со своим великим народом. На кассе мою покупку взвесили и сочли, что я должен за это заплатить какие-то смехотворные деньги, которых у меня с собой не было. Я начал рыться в карманах, набитых, как нетрудно догадаться, пачками денег и россыпями золотого песка. Наверняка там могли заваляться и десять рублей, которые мне следовало заплатить за свою эксцентричную покупку. Мои неловкие пальцы рылись и рылись, очередь роптала, из кармана на пол падали окурки, пожилые презервативы и автобусные билеты.

Вдруг кассирша, молодая и приятная глазу девушка, сказала: "У вас десять рублей упало". Я посмотрел на кучу мусора под ногами и действительно увидел упавшую монету.

- Как вы узнали? По звуку что-ли? - спросил я, поразившись.

- Да, - скромно ответила кассирша.

Я взял свою покупку, прижал её к сердцу, подобно всякому простому человеку (так мне казалось правильным), но не сразу ушёл, а как бы случайно выронил на пол пачку пятитысячных купюр. Кассирша молчала. Я выронил ещё одну - в долларах. Она не знала что сказать. Я обронил самородок, чуть не раздавив себе ступню десятикилограммовым куском драгоценного металла. Девушка чуть не плакала.

- Не надо со мной так! - взмолилась она. - Я не знаю этого звука!

Тут очередь, которая заподозрила издёвку в моих действиях, начала браниться и теснить меня, и грозить мне банками кильки и кульками с пельменями, поэтому мне пришлось уйти, почти убежать.

Дома я положил картофелину на кухонный стол, посмотрел на неё внимательно, но ничего готовить не стал, а решил вечером, когда темнота опустится на город, отнести этот овощ самым незащищённым слоям населения - в приют для малюток или в ночлежку для бездомных, чтобы незадачливые несчастливцы смогли набить свои животы этим питательным плодом, а я - почувствовать себя частью своего народа.