Уверяю вас, седьмой круг Ада - место унылое, третий - тоже!

Что же. Галилео уехал во Флоренцию, а мы остались в Падуе. Уверяю вас, тут стоит подзадержаться.

Что я и делаю с превиликим удовольствием. От Падуи до того райского местечка, куда забросила меня неискоренимая страсть к путешествиям, лишь десять минут на электричке и постигать этот прекрасный во всех отношениях город можно неторопливо, смакуя каждую архитектурную завитушку. 

Прежде всего толпы туристов едут посмотреть фрески Джотто, которыми расписана капелла Скровеньи. По легенде, Энрико Скровеньи, зажиточный купец, построил её во искупление грехов своего отца, богатого ростовщика Реджинальдо,  помещённого в «Божественной комедии» Данте в 7-ой круг Ада.

Впечатление такое, что находишься не в маленькой домовой церкви, а в огромном соборе. Трудно представить, что такое можно было создать за столь короткое время. Джотто трудился в капелле с 1305 по 1306 год. Стены расписаны в три яруса. На усыпанном звездами потолке лики Христа, Мадонны, отцов Церкви. Но какие! Далёкие от церковных канонов. Живущие тогда люди. Современники художника. Но то, в какие интерьеры они помещены, ясно указывает на их вневременное происхождение и жизнь в каком-то ином измерении, в каком-то ином качестве. Получается так, что мы их увидеть не можем, но они присутствуют среди нас и наблюдают за нами. Какое-то странное ощущение раздвоения, растроения, убегающего в бесконечность пространства, как в зеркалах, поставленных напротив друг друга.

А сюжеты фресок вполне традиционны - сцены из жизни Святого семейства, Иисуса. Каждая новая сцена - новые драматические сюжеты и переживания. И персонажи, библейские, обретают вполне земные черты. Они не витают где-то в заоблачных вершинах, недоступные и ждущие поклонения. Мне представляется это просто одной из семейных историй, начавшейся вполне обыкновенно. Где есть главы-картинки, запечатлевшие родителей невесты, сватовства, появления на свет божественного ребёнка, его деяния, Распятия и Снятия с креста, и портреты верных учеников и портреты фарисеев и предателей... всё, как и поныне. Только нет неясности. Всё справедливо и понятно автору. И нам становится понятно, как оно должно быть. И как этого нет сейчас...


На восточной алтарной стене — «Благовещение» и «Бог-Отец с ангелами». На западной — «Страшный суд». Справа от Создателя Джотто изобразил праведников, слева - грешников в аду, которых мучают бесы и пожирает дьявол... Так всегда, во всех храмах и в православных тоже. Страшный суд расположен на заходе солнца...

Не могу... влюблена в Джотто. Как попалась мне в руки книга Алпатова "Итальянское искусство эпохи Данте и Джотто", так и пополнила ряды поклонников этих двух гениев.

Эпоха Кватроченто, со своим утверждением красоты человеческого тела ещё ждала своей очереди... Мадонны обретают тогда черты земных женщин, а младенцы ищут не истину, а полную молока грудь.

В Проторенессансе же царит ещё высокодуховный аскетизм, некое поклонение идее, а не материи... Но носители идеи уже вышли из двухмерной плоскости Византии и обретают земную жизнь.

С этой плотью интересно. Какие метаморфозы произошли с ней на протяжении пяти веков и куда она пришла к ХХ веку, например. Посмотрим хоть на женские образы кисти Пикассо или Модильяни. И сравнить их с творениями Тициана, Рубенса, Рембрандта, Гойи, Веласкеса, Мане, Серова...

И какое же счастье было попасть, хоть на пятнадцать минут в капеллу... больше нельзя. Дыхание. И наши эмоции, вырастающие из этих вздохов восхищения. Они создают энергетику, которой пропитано это совсем небольшое помещение. Но. Они вредят фрескам... Ах! иногда и восхищение может повредить красоте.

Как человеку дотошному в своих исследованиях, захотелось подкрепиться цитатой из Божественной комедии". Однако, походив по раскалённым пескам седьмого круга, рискуя сорваться с узенькой тропки, пролегающей над пропастью и попасть в лапы мифологических героев, присматривающих за грешными душами, имени Реджинальдо так и не обнаружила. Хотя Данте наполнил свои круги, как историческими персонажами, так и вполне реальными злодеями, своими современниками и не думавшими умирать ещё.

Я не буду рассказывать, кого в какой круг поместил автор. Он исходил из моральных принципов, царящих в то время. Сейчас... Сейчас, вероятно, некоторые грехи, помещённых в третий круг, скажем, стали совершенно обыденной вещью, достаточно глянуть хоть одним глазком в телевизор и увидеть там какое-нибудь заседание:). Да хоть нашей уважаемой Думы. По сытости лиц и заплывшим глазкам, сонным после обильных вкушений, вполне можно направить их смело именно туда.

52 Прозвали Чакко граждане меня.
За то, что я обжорству предавался,
Я истлеваю, под дождем стеня.

55 И, бедная душа, я оказался
Не одинок: их всех карают тут
За тот же грех". Его рассказ прервался.

А вот такие муки за этот пустячок уготовил им Данте.


7 Я в третьем круге, там, где, дождь струится,
Проклятый, вечный, грузный, ледяной;
Всегда такой же, он все так же длится.

10 Тяжелый град, и снег, и мокрый гной
Пронизывают воздух непроглядный;
Земля смердит под жидкой пеленой.

18 Трехзевый Цербер, хищный и громадный,
Собачьим лаем лает на народ,
Который вязнет в этой топи смрадной.

16 Его глаза багровы, вздут живот,
Жир в черной бороде, когтисты руки;
Он мучит души, кожу с мясом рвет.

19 А те под ливнем воют, словно суки;
Прикрыть стараясь верхним нижний бок,
Ворочаются в исступленье муки...

Всё это совсем не смешно, страшно бродить по этим каменистым склонам, всё ниже опускаясь в адовы круги и удивляться дантовой фантазии. И тому отбору персонажей и той, кажущейся нам порой странной классификации грехов...
Вот дом, где жил в Падуе некоторое время этот изгнанник. Которого ждал в его родном городе смертный приговор.

Так что же я выяснила по поводу нечестивого отца Энрико Скровеньи? Данте, как вы видите не назвал его имени, но по мошне, свисающей с груди грешника на который был изображён семейный герб и можно было угадать имя героя - 64, 67, 70 стих


43 И я пошел еще раз над обрывом,
Каймой седьмого круга, одинок,
К толпе, сидевшей в горе молчаливом.

46 Из глаз у них стремился скорбный ток;
Они все время то огонь летучий
Руками отстраняли, то песок.

45 Так чешутся собаки в полдень жгучий,
Обороняясь лапой или ртом
От блох, слепней и мух, насевших кучей.

52 Я всматривался в лица их кругом,
В которые огонь вонзает жала;
Но вид их мне казался незнаком.

55 У каждого на грудь мошна свисала,
Имевшая особый знак и цвет,
И очи им как будто услаждала.

58 Так, на одном я увидал кисет,
Где в желтом поле был рисунок синий,
Подобный льву, вздыбившему хребет.

61 А на другом из мучимых пустыней
Мешочек был, подобно крови, ал
И с белою, как молоко, гусыней.

64 Один, чей белый кошелек являл
Свинью, чреватую и голубую,
Сказал мне: "Ты зачем сюда попал?

67 Ступай себе, раз носишь плоть живую,
И знай, что Витальяно, мой земляк,
Придет и сядет от меня ошую.

70 Меж этих флорентийцев я чужак,
Я падуанец;

О Данте, его жизни, смерти, странствиям и об очень интересной композиции его Комедии, думаю, придётся ещё долго размышлять. Удивительное представление о градации грехов и степени их тяжести царили в те времена...