Настало время менять

 

Раньше я считал, что религия - дело абсурдное, нелепое в наше просвещённое время. Теперь-то я понимаю, что хоть время и просвещённое, но далеко не для всех. Не все люди заслуживают определения "sapiens" и даже не всякого язык повернётся назвать "homo". Тут даже не о русских, хотя это напрашивается, а вообще о человечестве.

Достаточный опыт общения с представителями, весьма разными по социальному признаку, по образованию, и познания, почерпнутые благодаря интернету, о жизни "у них там", позволяют мне уныло констатировать, что человек современный с разумом не очень соотносится. Ему трудно объяснить что-то на уровне разума и при помощи его же.

Тут вспоминается эпизод из сочинений писателя-фронтовика, не помню, к сожалению, фамилии. 

Прибыло пополнение. Автор мемуаров стал объяснять новобранцам устройство пушки. Те слушали его внимательно, с явным желанием разобраться в вопросе, но ничего не понимали. Тогда он стал объяснять им русским языком, то есть при помощи мата. В короткое время обучение закончилось, потому что теперь все всё поняли.

Современный человек, который имеет смартфон, который слышал о полётах в космос, а иногда даже жизни не мыслит без унитаза и электронных платежей, ничего не понимает, если общаться с ним на языке разума или даже просто на языке взрослых людей. В нём нет ни добра, ни зла как принципа. Он и добро и зло одновременно, в зависимости от обстоятельств или настроения. И объяснить ему что-то лучшее, чем то, чему он учится в телевизоре, невозможно. Мысль эфемерна, а лоб толст.

А проходимцы, которых зовут представителями духовенства, батюшками, священнослужителями и ещё по всякому, они не первое тысячелетие окучивают эти грядки, поросшие сорняками. Они, в отличие от меня, давно и прочно усвоили, что баранов нужно водить на верёвке или пасти собаками, а не объяснять им необходимые правила.

Всё бурлило во мне от обиды за то, что людей держат за баранов. Обобщение человечества до лучших его представителей застило мне глаза - и это была моя ошибка. Признаю ошибку и хотя по-прежнему считаю, что подавляющее большинство представителей религии является шаромыжниками и тунеядцами, должен признать, что по-другому привить человечеству хоть что-то доброе нельзя. 

Да, от религии не много толку. Добродетельность религиозного человека (не во всяком случае, но в большинстве) - наваждение, исчезающее за стенами церквей, в реальной жизни, потому что не может обычный человек принять добродетельность (или нравственность, если хотите) основой своего существования. Чутьём понимает, что так не выжить, что это ему во вред. Но всё же это больше, чем ничего или чем то воспитание варварства, что несёт собой массовая культура, отбросившая рудиментарный орган пробуждения в человеке лучших чувств.

Так что в церковь, сукины дети. Все в церковь, потому что вы заслуживаете только этого.

Любо, братцы, любо!

 

Меня частенько спрашивают: "А хорошо ли у вас в Европах живётся простому и не слишком умному человеку, вроде тебя? Нет ли тенденции к загниванию? Не надумали ли замёрзшие европейцы свернуть с тупикового пути?"

Раньше, когда я жил на границе Европы и Азии, мне трудно было ответить на эти вопросы. Ничего не зная о загнивании, я сам готов был задавать такие вопросы. Но сейчас, после многих лет жизни в Европе, я готов поделиться своими наблюдениями.

Кроха сын к отцу пришёл...

В последнем разоблачительном расследовании "Фонда борьбы с коррупцией", из которого можно узнать, что Собянин ворует, почему-то все увидели А.А. Венедиктова и сделались в шоке от его соучастия. Некоторые в шоке даже от того, что в этом воровстве участвовала и К.Собчак. Разгораются споры, защитники и противники сходятся в рукопашных схватках на языках. Из разверстых ран льётся ещё тёплая вода.

В том, что Венедиктов - человек хоть и неоднозначный, но всё равно пособник бандитского режима, сомнения нет и быть не может. И тема эта пустая. А мне интересно только то, как себя чувствует бывший заместитель Венедиктова Сергей Бунтман, рыцарственный любитель французского, этакий Атос и вообще личность, казавшаяся безупречной среди прочих так называемых либеральных журналистов. Или и он тоже? Или он знал, но молчал от благородства чувств? Или он ничего не знал?

До чего же всё это уродливо, товарищи. Вот приходят гопники, скотоводы, повара, тренеры физической подготовки, и все эти высокообразованные, удивительно эрудированные, воспитанные и благородные люди начинают им пособлять, обслуживать, угодничать, прикрываясь незначительными сопутствующими достижениями. Неужели всё настолько примитивно в людях?

О тревожной справедливости зла

Есть в Путине черта, единственная, которая мне нравится. Всё в нём плохо, а вот это хорошо - он относится к людям, как к скотам. В первую очередь, конечно, к тем людям, которым служит президентом. Ведь кажется, что он дегенерат, а в чём-то всё равно прав. 

Какая прекрасная справедливость: прогрессивная часть человечества выбирает себе молодого и перспективного президента взамен больного пьющего клоуна и получает то, чего достойна не в своих наивных мечтаниях, а по заслугам. В этом прелесть народной демократии - большинство выбирает себе подобного. И не странно, что самые тупые члены этого большинства пишут уважаемому президенту коллективные письма и видеообращения. Умные давно молчат и ничего не подписывают. Только умным кажется странным жаловаться преступнику на преступления. У глупых всё несколько иначе.

Что такое романтика, о которой пишут в газетах?

 

Лыко моё будет, конечно, не в строку, но сказать стоит.

Война, которой безумная Россия искалечила не только судьбы множества людей, но и свою собственную, выявила малоприятную деталь, касающуюся творчества. Если раньше великое количество бездарных произведений, остававшихся бездарными в рамках стихи.ру или проза.ру, не так бросалось в глаза, то сейчас, когда так называемая гражданская поэзия получила легитимность своей конъюнктурностью, явление стало слишком очевидным. Стихи о войне, вне зависимости от их качества, издаются, тиражируются, читаются, при этом они являются даже не поэзией, а рефлексией на события, часто лишённой просто стихотворной формы, не говоря уже о том, что отличает рифму от поэзии.

Лопотания безумной старухи

Несколько секунд я посмотрел  выступление этого vil scélérat. Что он там говорит - это пусть те разбираются, кому деньги платят и молоко выдают за вредность. Я ж увидел, что хотел, и успокоился. И психика пострадать не успела.

Однако кое-что кольнуло. Почему я уже некоторое время воспринимаю этого жалкого старика как безумную старуху, непременно деревенскую? Не потому ли, что я шовинистическая свинья и цербер патриархальной старины? Самое просто объяснение именно такое.

Но нет, тут дело в другом. В лице Путина очень мало мужского. Ботокс ли это, возраст ли это, или болезнь Жириновского? Уж точно не возраст. Хорошие люди с возрастом становятся только красивее, не теряя отличительных черт своего пола. В Путине этого нет. Он просто обесцветился, истёрся, как обмылок. Его бабье лицо в совокупности с не самым мужским тембром голоса, невольно заставляет представлять вещи странноватые. Кокошники, сарафаны с петухами, лапоточки... Много лапоточков... Лоточки лапоточков... 

Нет, к чёрту лапоточки!

Как всегда, у этого человека одна и та же шарманка в голове. В последнее время, по крайней мере. Словно бы он старая бабка, которая ничего делать уже не может, поэтому все уходят в поле работать, а её не берут. Потом возвращаются, а дома бочка с водой опрокинута, в квашне мусор, подушки в печь засунуты, бычий пузырь с окон основательно поеден. Все смотрят на бабушку. Бабушка начинает оправдываться. Приходил бес, у него уд до небес, набедокурил и нагадил, на меня рога свои наставил, лишил бабьей чести с подушками вместе. И смотрит на всех. И никто ей ничего не говорит, потому что незачем. И никто её не трогает из уважения к старости. Но все ждут, когда она уже умрёт, потому что безумна старуха, ясно это. А она видит, что все молчат и начинает указания давать: ты бочку подними, ты квашню свиньям дай, ты полы помой, ты наволочки постирай.

И этот мужчина из бункера лепечет что-то, оправдывается в который раз, бредит какими-то достижениями и в 23-й раз намеревается сделать с Россией нечто волшебное, не лишая её подушек, но смотрится это как бред безумной старухи в мужском костюме. Зрелище противное, но в некоторой степени уже и жалкое.

Годовщина

Сегодня исполнился год, как умер Александр Сергеевич Щербаков, с которым меня свела судьба. Пережив инсульт, он сохранял ясность мысли, работал по изданию произведений своей жены Галины Николаевны и вообще был странным и прекрасным человеком в нашей страшной и уродливой реальности. Как мало с кем другим мне нравилось беседовать с ним, узнавать что-то новое из его профессии, хотя и было это не так часто, как мне бы хотелось. Удивительно здравомыслящий, не обозлённый, оставшийся человеком.

 Бутылку виски, которую я припас для него и никак не мог вручить из-за пандемии, пришлось выпить самому. Жаль, что таких людей очень мало. От этого становится одиноко.

 

Мы наш, мы новый мир отменим!

Всё можно оправдать, даже глупость, даже сосиски по 15 рублей за килограмм. Чего уж там, при особом желании можно оправдать даже "нежной руки прикасание грубое в час, когда нужно работать идти". Но давайте всё же задумаемся,  какой смысл в отмене русской культуры, если культура эта русским не принадлежит? Это к ней можно принадлежать или являться её носителем, но как можно представить, что она принадлежит, словно это какой-то бутерброд с килечными глазами?

Не Пушкин же с Лермонтовым указуют русским гадить в подъездах и повторять заповеди национал-социалистов. Русские вообще что-либо делают ни почему, а просто по стечению хаотических обстоятельств, велениями простой и страдающей души. Невозможно же понять человека, который думает, что Руслан - это русский витязь в ватной шкуре, а Черномор - укрофашист, поэтому всё правильно, так держать. Это душевное, это лечится, но не отменой лекарства.

Напротив, эту культуру нужно перехватить из ослабевших рук духовно воспрянувших россиян, отнять её у них, потому что незачем она им. Отнять и кормить, как слабого котёнка, а русские пусть живут среди своей дегенеративной массовой псевдокультуры, пусть варятся в ней. И не надо это трогать. Не надо тратить деньги на оппозицию. Давно кончилось время, когда можно было что-то решить оппозицией. Дайте человеку умереть, не надо этих припарок и нарзану.

А культура в данный момент - точно то же глобальное явление, которое уже не зависит от географии, и она уж точно не виновата ни в каких войнах, ни в каких смертях, ни даже в самой маленькой беде или трудности. Глупость это - ваша отмена, самая настоящая, хотя и понятная, глупость. А глупость - это именно то, из-за чего всё и случается.

Мистическая прогулка

В аллее тучи плавали,

Сентябрь струился вниз,

И фонари двуглавые

Лениво разожглись.

Я шёл, опившись тучами,

Я плыл, как старый кит,

Ботинки наилучшие

Пищали от обид.

Как тушь стекала стылая,

Усталая вода

И обнажала старое

Родное «никогда».

Я был потешным мальчиком,

Я видел чудо-сны,

Носился глупым зайчиком

Меж струями весны.

Простыми теми чувствами

Мне память обожгло,

Под фонарями тусклыми

Мне сделалось светло,

И я исчез как грустное

Чернильное пятно,

Степенное и грузное,

Как кит усталый. Но

Таинственной фигурою

Плыл зонт, водой бубня,

И шли ботинки хмурые,

Оставшись без меня,

И ветви клёнов пламенных

Роняли в воду лист,

И в тротуарах каменных

Плескался рыбой лис. 

Eternally Yours

Симфонический альбом "Alphaville" под названием "Eternally Yours" вышел в прошлом году, но я не смог его послушать так, как он того заслуживает.
Всё же Мариан Голд умеет озадачивать время от времени. Или лучше сказать всегда. Ведь практически каждый альбом группы становится чем-то другим, чем было прежде. И это замечательно. Каждый раз происходит ломка восприятия, работа мысли, отказ от стереотипа, чего нет в популярных коллективах, шлёпающих из года в год одно и тоже.

Толстоеденье

Самое удивительное в Толстом не то, каким образом ему удалось создать такие масштабные и, если можно так сказать, интегрированные в реальность и в мировую культуру произведения, а то, что он стал толстовцем, опрощенцем и вероучителем. Совершенно понятно, почему он не удовлетворился предлагаемой моделью религиозности. Совершенно понятно его отношение к неидеальности мира. Всё это опрощение более всего похоже на эскапизм, особенно понятный в наше время, когда массовый идиотизм вышел за все рамки приличия. Но Толстой бежал от того, что сделало его Толстым - от цивилизации и, соответственно, от культуры, как следствия цивилизации. Очевидно, что нельзя стать толстовцем и остаться при этом культурным человеком, не нарушая логики своего поступка. 

Т-тревожный рассказ о дружбе

Эттель ткала, когда в ставень тихо постучали.
- Кто т-там? - с тревогой спросила Эттель. - Эт-то ты, Утта?
- Да, эт-то я - Утта, - отвечала Утта, но это была совсем не Утта.
Эттель встала и открыла дверь Утте. За порогом была темнота. Только темнота и томительное ожидание. И немного лежащей у ступеней Утты, одно только раздувшееся туловище, но в свете лампочки из прихожей было видно, что Утты в этом теле уже давно нет.

Знакомства с сыном

Толя ещё подросток, а я уже довольно зрелый мужчина, но мне всегда немного неуютно, когда я начинаю заговаривать с ним на определённую тему. Мы будто меняемся местами, будто подросток - я.

- Толь, сегодня придёт тётя Оля.

- Тётя? - спрашивает сын, выгнув мимические мышцы лица самым красноречивым образом.

- Оля, - подтверждаю я.

- Кто она?

- Ну как бы это сказать... - мнусь я в накатившем замешательстве. - Говоря общо - из общепита.

- Папа? - спрашивает Толя, что на его языке означает "ты с ума спятил?".

- Ну что "папа"? Симпатичная. Решил пригласить на всякий случай.

- Папа?

Советский экзистенциализм на "Марксе" или Человеческий фактор среди чужих. Окончание

Начало

- Экипажу собраться в Ленинской комнате. Не забудьте, товарищи, партийные и профсоюзные книжки, - раздалось объявление в почти пустом корабле "Маркс".

Ночь была тревожной, бессонной, но экипаж, пробираясь по залитым кровью коридорам, собрался в Ленинской комнате. Правда, всего три человека: Спивак из штурманской команды, Варнаков и Кретарь. Больше выживших не было, кроме крыс, которые шуршали за антирадиационным кожухом своими утренними пайками.

Советский экзистенциализм на "Марксе". Часть 4

 Начало

2 часть

3 часть

Вечером того же дня Жанна Олеговна лежала в каюте капитана в постели секретаря и гладила Сергея Евгеньевича по лысому черепу. Он  молчал.

- Ты мой лысунчик, - мурлыкала она. 

Круглые глаза лысунчика, лишённые очков, казались теперь невеликими, не очень внушительными и потому - домашними. Они с великой тревогой смотрели на плесень, образовавшуюся на потолке вследствие высокой влажности и курения.

Жана Олеговна запустила ладошку в его волосатую грудь, поигралась ею, потом сползла на волосатый живот и начала резвиться там.

- Мой мохнатый медвежонок, - промурчала она и завозилась, обжигая волосатые медвежьи бёдра своими бледными безволосыми бёдрами.