О мороке

Проблема разъединения людей, которая как бы возникла особенно явственно после захвата Крыма, в действительности не возникала, а всегда была. Мы этого, конечно, не знаем, нам это внове, потому что каждый человек открывает для себя мир вне зависимости от опыта предков. А опыт предков всегда один и тот же, и нам только следует его повторять.

Так было, например, в Первую мировую войну. Европа тогда просто лопалась от культуры, духовности. Великие художники, поэты, писатели, учёные не просто были (намёк на наше время), общались друг с другом, но и, подпитываясь творческими идеями друг друга, идеалами друг друга, создавали культурный, научный, этический базис общества. Именно в то время начала витать идея общей Европы без границ и национальной разобщённости. Казалось, идеи гуманизма вот-вот высветят во тьме будущего новый путь, по которому пойдёт развитие европейской цивилизации. Но так только казалось, как и то, что просвещённые европейцы, не говоря уже об их духовных наставниках (не имею в виду Церковь ни в коем случае), никогда уже не позволят возникнуть войне в Европе. Но война случилась и она была поддержана подавляющим большинством тех самых духовных наставников.



Ромен Роллан, имя которого должно быть известно всякому, кто родился в СССР, который был, возможно, самым идеалистичнейшим из гуманистов, был настолько поражён тем, что массовое убийство людей, чем по сути война всегда и является, поддерживается его собратьями по перу, что принялся слать им письма с просьбами протестовать против войны, консолидироваться в некую интернациональную общность, которая будет выступать против собственных государств, ведущих эту ужаснейшую, как тогда казалось, и бессмысленную бойню. Но ни у кого, насколько известно, он не получил даже понимания. Ему казалось, что Человек не может или не имеет права снисходить до скотского уровня, когда чьи-то интересы, которых он даже не понимает, заставляют его не просто идти на смерть добровольно, но и самому убивать таких же, как он сам.

Но таково было тотальное состояние населения Европы. Все желали этой войны, все абсолютно, от самых простых людей, до тех великих, которые сами учили любить, а не ненавидеть, которые дышали воздухом свободы, а не военной дисциплины, которые верили не в человека с ружьём, а в человека одухотворённого знаниями и культурой. Словно какой-то морок овладел тогда людьми, они словно обезумели тогда. Ни до, ни после, а именно в тот момент – во время войны. В Великобритании, например, когда фронт, перемолотивший в трупы или в калек немалое количество солдат и офицеров, стал остро нуждаться в новых добровольцах, возникло (не без помощи государства, надо полагать) общество, которое именовалось «Орден белого пера». Молодые девушки (психологический приём) ходили по улицам своих городов и вручали молодым мужчинам, которые не носили формы, то есть не являлись военнослужащими, по белому пёрышку, которое было символом трусости. Тогда было несколько иное время, чем сейчас, поэтому многие из тех, кто получил белое перо, отправились на фронт добровольно. Но отправиться, пусть даже с самыми патриотичными убеждениями, это не значит вернуться.

Патриотизм захлестнул Европу. Ромен Роллан, призывавший противиться войне, стал неприкасаемой личностью, которой сторонились его же бывшие коллеги, товарищи. На своей родине он был нежелателен. Его статьи не печатались, потому что печататься должно было только то, что призывает сплотить ряды, что поднимает боевой дух, что внушает людям необходимость войны. Во многом благодаря творческой интеллигенции та война (и последующие, конечно) получала свои человеческие жертвы, потому что именно эта интеллигенция источала яд своего патриотизма со страниц газет, с агитационных листков и плакатов, оболванивая и без того недалёкие низы общества.

Те, кто был против войны, очень рисковали в те годы. Но их было очень мало, как мало их и сейчас. Патриотизм – идея из разряда неосмысливаемых, что-то вроде рефлекса  – вот одна из причин этому. Нельзя сказать, что патриотизм – это последнее прибежище негодяев. Как всякая этическая догма, патриотизм имеет хорошую и плохую стороны. Хорошую для одних и плохую для других – плохих или хороших людей, не обязательно негодяев. Для одних (для негодяев) патриотизм – это средство достижения своей цели, для других – сама цель. Те, кто ставят патриотизм своей целью, заменяют таким образом для себя нравственную дилемму служения стране или здравому смыслу (служения своей нации или служения человечеству, вообще – выбор между условными добром и злом) удобным и общепринятым поведенческим шаблоном, с древних пор выраженном словами «хороша или плоха, но моя страна». Фактически патриотизм – это уход от проблемы осмысленного существования и как следствие - следование нормам шаблонного и поведения мышления. Почему он плох, я уже писал, но повторюсь: патриотизм в редких случаях может оказаться полезным, но всегда он будет являться инструментом владения массами людей в руках негодяев, поскольку патриотизм оправдывает слишком многое, чтобы не привлечь негодяев.

Так что всё это было не раз и не раз ещё будет. Нам же следует не множить зла, быть выше тех, кто пал жертвой очередного морочного поветрия, потому что это мы – устоявшие – являемся действительной опорой цивилизации, её духовным основанием. И помните о важном принципе понимания мира: что для одних является порнографией, то для других – суровая реальность, из которой весьма трудно выбраться, особенно если не понимаешь, что тебя снимают вовсе не в эпохальной кинокартине.