О недвижимости, безвредной, как итальянская кухня.

Добрые друзья, вооружённые советами и наставлениями загружают ещё не утративших иллюзий мечтателей в утренний аэроплан. Взлетает крылатая птица легко и беспечно, преодолев земное притяжение и впадает в невесомость.

Прелестное ощущение летать среди пузырей НЕ земли, НО томатного сока, улыбчивых стюардов, спасательных жилетов, да и радужных надежд, в конце концов!

Нет стоп, какая к чёрту невесомость? и как вообще всё это в летательном аппарате происходит, страшная для меня загадка... надобно справиться у Катерины из школьной программы - почему люди не летают, как птицы? - ладно, не важно, главное, что достигает он Палермо, где в мареве сахарской жары жизнерадостно материализуется верный человек, снабжённый рекомендациями Москвы.

Сицилианец, не понаслышке, а душой и телом, сиживающий в детстве золотом на коленях у самого Джованни Бруско* и забавляющийся его не менее золотым восьмизарядным кольтом...

А скорее всего и не сиживающий вовсе, скорее всего, как раз и наоборот, Бруско этот душегубец был такой, что глядя на этого милого человека в застиранной лакосте и шлёпанцах, на ум может придти лишь мысль о его принадлежности отряду мирных пенсионеров, пострадавших от вселенского финансового кризиса...но нет, меня так просто не проведёшь! и в мыслях всплывает параграф из растрёпанной книги с картинками науки зоологии, где всё про мимикрию... а вдруг олигарх? они ведь все непринуждённы нынче, небриты, неухожены, нравственная цензура у них в моде, антикварный виски в банку джин-тоник исполнения очаковского завода переливают, а про свою яхту говорят, что это не их совсем, а шестой американский флот.


Бодрый рантье с обязанностями доброхота простака справляется непосредственно, сразу же берёт быка за рога, размечтавшись побыстрей ощутить в своём кармане хрустящий шелест процента симпатичных сиреневых бумажек. Шанс прокатиться на колесе Фортуны и подправить слегка скорбные обстоятельства написан безапелляционно у него на лбу...нет, не олигарх, вроде, значит, таки прислужник мафии, а как иначе? не в Рязань ведь припожаловали...оглядевшись с сомнением, вижу в двадцати шагах бесстыдно раскинувшееся в послеобеденной нирване жаркое море. Его можно потрогать...нет - не Рязань!


Размышления о море.

Но и не море! Как это принято у порядочных литераторов, оглядываюсь, пытаюсь подобрать слова для выражения его сущности в сей краткий момент... не вижу белеющего вдали тумана одинокого паруса, но мысленно возникает скалистый остров Капри, где в свободной холстинной одежде задумчиво покачивается в гамаке классик...нездоровится, а вот ведь! всё наблюдет, глубокомыслит, вкушает демократические буржуазные премудрости и море у него - смеётся...ишь!

А вот у меня не смеётся, не заигрывает, не подрагивает и не трепещет даже! не просвечивает его изумрудны глубины солнечный луч... утонули поскучневшие брызги, не желая строить глазки ветру, да и ветер впал в штиль, не желая придаваться никаким гармоничным движения - приелось... Море скуксилось, поскушнело, поглупело оловом выпитой кружки тёплого пива и даже пена, так украшавшая сапфирову глубину взоров проказницы Афродиты, сделалась не сахар рафинадной, а тростниково масляной...

Очевидность, что мемориальная доска моего имени не будет украшать никакой бельведер ни на каком острове, а если только сама не нечертаю собственной дланью на каком строении заборного типа, что-то вроде - Здесь был Я! - придавливает чугуном нерукотворного памятника...


...он торопится не ударить в грязь лицом перед остатками жизни и слегка подправить вердикт неудачника, вынесенного ей.
Следует тотчас же приступить к просмотру подобранных загодя вариантов. Для этого на ноги подняты все старые друзья товарищи и товарищи товарищей друзей, которые заняв, как охотники свои номера позиции, только и ждут появления в границе видимости парочки жирных русских тетеревов.
Чу! Хорь и Калиныч! В осенней мутности клочковатого тумана вырисовывается силуэт чудной птицы, готовой в томности переизбытка своих чувств беспамятно свалиться с ветки, пожертвовав здравым смыслом. Крыла её необычны и изобильны не пером, но радужной купюрой еврознака причудливо отсвечивающего голограммой прошивки, гарантирующей её подлинность!

Впрочем, эта метафора не совсем близка особенностям островной природы, скорее, эти охотники напоминают рыбаков, подстерегающих тунца, который нынче нечаст. Оттого, поразбросав на песке несвежие в своей дырявости неводы, они для пущей важности уселись в не менее дырявые лодки, вооружившись самодельными дубинками, чтобы сразу оглушить глупого любопытца.

Но прежде, следует обаять заморских простаков зрелищами идиллических холмов с разбросанными там и сям полуразрушенными домиками, что совсем не лишает их прелести склепа, придавая скромный вид последнего приюта, где наличие праздной жизни представляется невнятным.


Отсутствие признаков какой-никакой водяной глади, хоть и солёной, хоть и мутной игривой загогулины, стекающей из недр средневековой на вид фермы, тоже не внушает оптимизм. В сердце острова, обнаруживается такая скудность лимфотока, что подпитывать его приходится неспешным жукообразным цистернам водомеркам, марающим весь пейзаж.

Изобильность сухих трав привела бы фанатичного пиромана- брандмейстера в состояние боевого задора и ведомые им топорники пожарной части не знали бы ни сна ни отдыха...

Не слыша восторженных ремарк, возница насторожённый непонятостью пришлого варяга, пришпоривает свой фиат, сообразив побыстрее покинуть наступивший так некстати пейзаж и спешит слегка разнообразить его при помощи возникшего на горе отеля.

Дружественно скалит он свои зубы плотоядной улыбкой ночных и дневных портье, перемешавшихся на крыльце в радостном порыве встречи.
Несколько странное в своей живости гостеприимство… и чем обязаны? неужто столь жданны и желанны, что так и не бывает спроста…

Приходится, не меняясь лицом в сомнении, невольно выражать телодвижением радость знакомств, хоть и скалится ответно в подсознании угрюмая недоверчивость великоросса столь бурным латинским излияниям. Не приучены(с)!
Как-то всё поутрясывается порассасывается за обедом, желудки испробовав свально грильный рыбный продукт свежайшего качества, перестают подавать тревожный сигнал и совершенно игнорируют иные заботы, обесточив мозг. В подобных скорбях, чтоб не натворить чего лишнего, надобно не противиться очевидному и забыться сном...

На этом приостановимся, я ведь совсем позабыла, что взяла в руки сковородку, ведь так стою и опираюсь на неё, задумалась...

*Джованни Бруско. Известный сицилианский мафиози, получивший за свои разбойные деяния в 1992 году пожизненное заключение, судьба его ныне неизвестна мне, да и ладно.






Картины Пауля Клее радуют нас своей непосредственностью и глубоким знанием жизни