Античность нет-нет да и даёт о себе знать. И хотя большинство её посылок потерялось во времени и пространстве, как исчезает крик осла в темноте вечернего воздуха, истёртого до дыр скрипом цикад, но кое-что пробивается сквозь броню веков и то тут, то там возникает то в виде амфор, поднятых со дна рукой властителя, то в виде текстов, свидетельствующих о том, что века-то прошли, а вот люди почти не изменились.Таков рассказ о Гедонисе из Аналуполиса и о его верном рабе Олигофалле, который был то ли из Тавриды, то ли из Трапезунда, то ли из других земель, столь же дальних и малоинтересных. Никто этого не знал и не любопытствовал. Если раб хорошо выносит помои, безукоризненно разжигает огонь и готовит на нём козью ногу так, что она сама скачет в рот, то никому и в голову не придёт говорить о происхождении такого раба или попрекать его этим происхождением, а если раб туп и ленив, и помои в его руках подобны волнам Эгейского моря, когда Посейдон гневится и поднимает пучины до небес, то тут тем более никто не спросит раба о его далёкой родине, а если и спросит о чём, то только о том, отчего он так сильно кричит под плетью, тогда как волы под той же плетью кричат несоизмеримо меньше, если кричат вообще.
Настоящее имя этого раба никто не знал, а почтенный Гедонис, который сам был из фракийцев, говорил по-гречески с акцентом, носил дурацкий колпак, который так любят на его родине, звал раба Олигофаллом, и имя это, кажется, не имело никакого смысла для человека, лишённого радости родиться во Фракии, а для одарённого этой радостью было исполнено смыслом столь глубоким, что вряд ли выразимым на древнегреческом, а разве что простой, но неистовой пляской.
- Олигофалл! - звал Гедонис и тут же глаза его заплывали слезами, и он вставал с ложа, и пускался в пляс, избывая таким образом тоску по своей покинутой родине.
====================================
Полный текст рассказа доступен только тем читателям, которые присоединились к нашему журналу.
Любопытно, что через какое-то время после того, как Гедонис прогнал двух своих ослов из Аналуполиса, они были замечены в Иордании среди моавитян, вот только осел уже был ослицей, а Олигофалл звался прорицателем Валаамом и частенько, когда не чесался и не спал, пророчествовал о приходе мессии.
ОтветитьУдалитьЗнаменитая заморочка с Валаамовой ослицей, когда она трижды не рискнула затоптать ангела на узкой тропинке, как раз случилась в переломный для самоидентификации Валаама момент: он то надевал фракийский колпак и проклинал израильскую военщину, то снимал фракийский колпак и благословлял ее же. Ну и донадевался, шо его зарезала она же.
Вслед за тобой умом воспаря, я удивляюсь
УдалитьРоли ослов в деле строительства цивилизаций.
Странно, что люди, те что умом славятся сильным,
Ярко блистают, но лишь у ослов на вспоможеньи.